Бернард схватил Тави за руку и, прикрываясь щитом, вместе с ним перебежал к упавшему. Он пощупал тому шею и поморщился.
— Должно быть, артерия перебита. Все, мертв. — Тут он нахмурился и пригляделся внимательнее. — Это не маратская стрела.
И тут же резко дернулся еще один легионер. Голова его запрокинулась назад, и по виску сбежала из-под шлема струйка крови. Взгляд его потух, он упал, и только тут стало видно торчащую из его шлема стрелу.
Амара потащила Линялого за руку, отойдя подальше, она осторожно выглянула из-за его щита.
Третий съежился за своим щитом, почти вжимаясь в него, — как выяснилось, напрасно. Следующая стрела ударила в самую середину щита, пронзила его и вошла ему в грудь. Он испустил короткий крик и тут же закашлялся кровью.
Тави в ужасе смотрел на умиравших на стене рядом с ним легионеров. Слишком все быстро произошло. Невидимому лучнику потребовалось каких-то полминуты, чтобы убить троих человек.
— Убираться надо отсюда, вот что, — пробормотал последний оставшийся в живых легионер, поднимаясь с места. — Нельзя здесь оставаться.
— Оставайся на месте, болван! — крикнул Бернард.
Но легионер бросился по стене к мотку каната, лежавшему у пролома. Стоило ему выпрямиться, как в ногу его вонзилась толстая черная стрела. Он с криком упал ничком поверх своего щита.
Следующая стрела попала ему чуть ниже уха. Он закрыл глаза и больше не шевелился.
— Будь ты проклят, Фиделиас! — хрипло выкрикнула Амара.
Тави посмотрел в одну сторону вдоль стены, потом в другую.
За его спиной стена обрывалась проломом, проделанным в стене Дорогой — точнее его гаргантом. Прямо перед ним стена тянулась до тех пор, пока не упиралась в почти отвесную скалу. Строители крепости использовали в качестве северной и южной стен гранитный остов частично срытых холмов.
— Мы можем подняться туда? Может, попробовать уйти через гору?
— Со всеми их воздушными рыцарями? — покачала головой Амара. — Ни малейшего шанса.
Во дворе не стихали вопли и визг маратов и их зверей — редкое конское ржание, волчий рык, пронзительный, свистящий визг овцерезов. Даже если бы им и удалось спуститься по канату, они попали бы из огня да в полымя…
— Мы в западне, — вздохнул Тави.
Еще одна стрела ударила в щит Бернарда, и ее стальной наконечник, пробив железную обшивку и дерево в несколько пальцев толщиной, застыл в каком-то дюйме от виска дяди Тави. Бернард побелел, но выражение лица его не изменилось, и он продолжал прикрывать себя и Тави щитом. В проломе стены взвыл ветер, и Тави, оглянувшись, увидел того самого мужчину, который командовал воздушными рыцарями, — один из них как раз опустил его на стену в десятке ярдов от них. Еще через пару секунд рядом с ним высадили дюжего мечника.
Амара побелела как полотно. Она произнесла:
— Убирайся отсюда, Фиделиас.
Невысокий, безобидного вида человек смерил ее безразличным взглядом.
— Отдай мне кинжал.
— Он не твой.
— Отдай мне кинжал, Амара.
Вместо ответа Амара выпрямилась и вытащила меч из ножен. Потом достала из-за пояса кинжал и бросила его на камни за своей спиной.
— Иди и возьми, если сможешь. Мне даже странно, что ты не убил всех, пока у тебя была такая возможность.
— У меня кончились стрелы, — сказал мужчина. — Олдрик. Убей их.
Здоровяк выхватил меч и не спеша двинулся к ним.
Амара облизнула пересохшие губы и выставила гвардейский меч вперед, параллельно земле на уровне пояса. Тави видел, как дрожит ее рука.
Бернард зарычал, расстегнул лямки щита и высвободил из них руку. Со словами: «Подержи это» он сунул щит Тави, взял в руки двуручный топор и, сделав пару шагов вперед, стал рядом с Амарой.
Тави затаил дыхание.
Олдрик остановился в нескольких футах от них, застыв как изваяние.
Бернард повел затекшим плечом и с криком ринулся вперед; топор описал над его головой дугу и начал опускаться на мечника. Олдрик поднырнул под удар, и топор, с размаху врезавшись в камень, высек сноп искр и расшвырял каменную крошку. Бернард по инерции повернулся и снова опустил топор с силой, достаточной, чтобы рассечь мечника надвое.
Олдрик не двигался до самого последнего мгновения, да и потом едва пошевелился. Он чуть повернул бедра, уводя тело из-под удара, так что лезвие топора просвистело мимо его груди в каких-то долях дюйма.
И тут же меч его дернулся вверх. Острие его ударило Бернарда в бок чуть выше пояса. Бернард застыл; зрачки его расширились. Он издал короткий хриплый стон, и пальцы его разжались, выпустив топорище. Топор упал, лязгнув о камни.
Тави от ужаса не мог отвести от него взгляд. Чуть повернув клинок, Олдрик выдернул его из раны, и Бернард повалился вниз, в царивший во дворе хаос.
— Дядя! — завизжал Тави.
Амара дернула рукой, словно в надежде поймать его на лету.
— Бернард!
Линялый взвизгнул, уронил щит и, бормоча что-то нечленораздельное, подбежал и прижался к Тави.
Олдрик взмахнул мечом в воздухе, стряхивая кровь — кровь его дяди! — на камни.
Лицо Амары застыло в маске холодной ненависти.
— Вороны тебя побери, Фиделиас, — произнесла она ровным, тихим голосом. — Вороны побери вас всех.
Тави даже не увидел ее атаки — только смазанное пятно цветов курсорского плаща, да еще услышал, как свистнуло, рассекая воздух, лезвие гвардейского меча. Мечник сделал два быстрых шага назад, но на лице его не отразилось никаких эмоций. Он поднял меч и перехватил им удар. За ним последовали еще три выпада — так быстро, что лязг мечей почти слился в один звук, — и мечник легко, скупыми, короткими движениями отбил их все, несмотря на скорость.